ЖИВАЯ ИСТОРИЯ «Каждый делает в жизни свой выбор» (интервью с протоиереем Анатолием Лазаревым)

Имя протоиерея Анатолия Лазарева известно многим рязанцам. Батюшка приехал в наш город в 1978 году. Был настоятелем Борисо-Глебского кафедрального собора, секретарем Епархиального управления, ректором Рязанского духовного училища, восстанавливал Вознесенский храм, где служит и поныне, являясь его почетным настоятелем. А встретились мы с отцом Анатолием в храме в честь святого праведного Иоанна Кронштадтского, который расположен на территории городской клинической больницы №4. Храм освятили 17 апреля 2010 года, и с тех пор он приписан к Вознесенскому приходу. Отец Анатолий с радостью показывает аналойную икону, которая чудесным образом появилась в храме летом 2018 года:
– Одной прихожанке – рабе Божией Иулии – во сне было сказано, чтобы образ святого Иоанна Кронштадтского, написанный по ее заказу, она передала в наш больничный храм. Что женщина и сделала. Теперь икона стоит в центре храма.
Его освящали в честь Иоанна Кронштадтского по моей личной просьбе.
На тот момент в Рязани уже строился большой храм во имя этого святого. Я объяснил владыке Павлу (ныне Экзарх Беларуси), что праведный Иоанн был чудотворцем и целителем. А значит к его молитвенной помощи станут прибегать и пациенты, и медперсонал больницы. Тем более Иоанн Кронштадтский был моим земляком, я считаю его покровителем своей семьи. И владыка Павел согласился:
«Пусть в Рязани будет два храма праведного Иоанна Кронштадтского – большой
и малый».
– Отец Анатолий, каким образом Ваша семья была связана с именем всероссийского батюшки?
– Моя мама Антонина и ее родители родились и проживали в шести километрах от села Сура – малой родины Иоанна Кронштадтского. В их деревне церкви не было, поэтому они относились к приходу Суры. Здесь отец Иоанн основал монастырь, куда мои бабушка и дедушка впоследствии ездили на службы. Дед, Федор Алексеевич Данилов, будучи еще совсем юным, лично знал отца Иоанна, общался с ним и слушал его наставления. Когда пастырь приезжал на родину отдохнуть от столичной суеты, они иногда встречались. Отец Иоанн говорил деду: «Федя, пойдем походим по родной земле, поговорим о жизни, о Боге». Иоанн Кронштадтский умер в 1908 году, но его наставления остались в памяти дедушки на всю жизнь.
Он был трудолюбивым крестьянином и занимался хозяйством. Однако участок у семьи был небольшой, потому что раньше земельный надел давали только на мужскую душу. А у деда с бабушкой было пять дочек и всего один сын. Все работали, не покладая рук, добывали хлеб в поте лица.
В 1930 году, когда началась коллективизация, дед отказался вступать в колхоз. Тогда семью раскулачили. Забрали все, даже посевной картофель. Деда сослали в лагерь под Архангельском, где он через год умер. Похоронен в неизвестной могиле. Семья разъехалась кто куда. Старшая сестра дедушки Параскева Алексеевна была насельницей Сурского монастыря до его разорения.
Мама моя поселилась сначала недалеко от Коми, работала нянечкой. Вышла замуж, родила двоих деток Бориса и Ольгу. Но, к сожалению, супруг погиб во время финской войны. Воин Сергий. Царство ему Небесное, всегда его поминаю. Потом умерли от голода в годы войны мои старшие брат и сестра и бабушка Параскева Неофитовна. В конце Великой Отечественной мама оказалась в Архангельске. Там в 1947 году я и родился. Мама была верующая и Бога никогда не забывала. В то время в Архангельске действовал только один храм – Ильинский. Там меня и крестили.
У мамы не получилось найти для меня крестного отца. Им стал ссыльный священник. При крещении он сказал обо мне: «Мой крестник будет священником».
Жили мы в бараках, условия были тяжелые. Мама работала кондуктором в общественном транспорте. Когда мне исполнилось десять лет, она снова вышла замуж, венчалась, потом родилась моя младшая сестра Людмила. Отчим был неплохим человеком, рукодельным, но пристрастился к алкоголю. Один раз дело дошло до побоев и суда. Отчима отправили в колонию на два года. С тех пор мы его больше не видели. И вот мама нас двоих одна воспитывала, всегда водила в церковь. Поэтому мне кажется, что в Бога я верил всегда.
В здании школы, где я учился, располагалось когда-то духовное училище, в котором получал образование отец Иоанн Кронштадтский. Об этом я позднее узнал. Так что нет ничего случайного в жизни. Теперь это историческое здание передали Церкви.
Когда мне было 17 лет, я с мамой впервые поехал в Троице-Сергиеву Лавру. Сказочная красота храмов, торжественные богослужения, рака с мощами преподобного Сергия, множество монахов и паломников… Все это произвело на меня настолько сильное впечатление, что мне захотелось выбрать в своей жизни духовный путь и поступить в семинарию.
Когда через год я подал документы в Лавру, ко мне домой пришли уполномоченный по делам религии, директор школы, заведующий гороно и моя первая учительница. Они всячески стали отговаривать меня от поступления в семинарию, предлагали зачислить в любое учебное заведение, вернуть деньги в двойном размере за уже купленный мною билет и даже квартиру обещали дать: «Будет у тебя, Анатолий, светлое будущее». Но мое решение было твердым и окончательным.
В Лавре меня ждало еще одно испытание: я не прошел медицинскую комиссию. Когда мне было 12 лет, я сильно травмировал правую ногу, полгода лежал в больнице, пропустил даже один учебный год в школе. Вопрос стоял об ампутации ноги. Мама за меня горячо молилась. Именно тогда она впервые купила Евангелие, изданное, конечно, в те годы ограниченным тиражом. И Господь услышал слезную молитву мамы – я пошел на поправку. Из-за этой травмы меня не взяли в армию.
При поступлении в семинарию городская медкомиссия, увидев мой рентгеновский снимок, заявила: «Раз в армии служить не можешь, значит, и Богу служить не будешь». А я уже часть вступительных экзаменов сдал, оставалось письменную работу написать и получить медицинский штамп.
В глубокой печали я пришел на квартиру к тете Кате, у которой остановился, и все ей рассказал. Она была простой женщиной, работала в швейной мастерской при Духовной Академии и пошла за меня хлопотать перед инспектором – отцом Филаретом (Вахромеевым). Сейчас он – почетный Экзарх Беларуси.
– Возьмите его, он парень хороший.
– Пусть на следующий год приезжает, мы его обязательно возьмем. А сейчас набор уже закончился, – ответил отец Филарет.
– Но вы ведь комсомольцев не берете? Представьте, вернется парень домой, а его сразу в оборот возьмут – заставят в комсомол идти.
Отец Филарет подумал, улыбнулся и сказал: «Ну ладно, пусть остается».
А я в это время стоял у мощей преподобного Сергия и молился с сокрушенным сердцем. Здесь ко мне подбежал друг и сообщил радостное известие: мне разрешили сдать письменную работу вместе с заочниками. Я успешно прошел это вступительное испытание, и меня записали в число кандидатов.
Вскоре от нас забрали отца Филарета. Его рукоположили в архиерея, и он стал епископом Тихвинским, викарием Ленинградской епархии. Инспектором Академии назначили отца Симона (Новикова) – нашего будущего рязанского владыку. Тогда мы с ним и познакомились. Нас, молодых, он опекал по-отечески. За что-то наказывал, а в чем-то миловал. Его заботу и внимание я помню всю жизнь и считаю владыку Симона своим духовным наставником.
– Кто еще из преподавателей духовной семинарии Вам запомнился больше всего?
– Конечно, это архимандрит Тихон (Агриков). Он был духовником Лавры и студентов духовной школы. Он прекрасно преподавал и всецело отдавался служению Богу и людям. У него были глубокие и искренние проповеди. Церковный устав у нас преподавал легендарный регент братского хора Свято-Троицкой Сергиевой Лавры арх архимандрит Матфей (Мормыль). Он два года был нашим классным наставником. Очень оригинальные и запоминающиеся лекции по основному богословию были у Алексея Ильича Осипова. Раньше он был простым преподавателем, а сейчас – Заслуженный профессор Московской духовной академии.
– Как сложилась Ваша жизнь после окончания семинарии?
– Я закончил семинарию в 1969 году, поступил на I курс Академии и женился.
Моя супруга, Валентина, родом из Краснодона – это город в Луганской области Украины. А познакомились мы в Лавре, куда она приезжала как паломница с отцом – священником – и сестрой. В течение года мы переписывались и потом 21 июля 1969 года на праздник Казанской иконы Божией Матери повенчались. А венчал нас известный старец протоиерей Тихон Пелих, который сохранил антиминс закрытой Свято-Троицкой Сергиевой Лавры.
Год мы с супругой прожили недалеко от Лавры на квартире. Начались материальные трудности, мы ожидали ребенка. Поэтому, когда я окончил первый курс Академии, пришлось проситься на приход.
29 марта 1970 года меня рукоположили в сан диакона и отправили на родину,в Архангельск. Там я служил в храме Всех святых. Нам дали квартиру от церкви, мама моя с сестрой были тоже рядом. Казалось, все хорошо. Но неожиданно заболела супруга. Будучи южанкой, она тяжело переносила северный климат. Как могла, терпела. В 1970 году родилась дочка Наталья. У нее тоже начались проблемы со здоровьем. Врачи настоятельно рекомендовали поменять климат. Отец Симон и мой духовник отец Варнава, который был благочинным Лавры, советовали мне ехать в Рязань.
Я приехал к владыке Борису (Скворцову), и он сказал, что ему нужен диакон в Скопине. Но я прослужил там всего неделю. У нас скоро должен был родиться второй ребенок, а уполномоченный по делам религии отказался повышать мне оклад и предоставлять жилье. Как сказал мне потом по секрету владыка Борис, уполномоченный не любил иметь дело с молодыми кадрами. «Если нигде не устроишься, приезжай снова ко мне, я тебя хоть псаломщиком возьму», – предложил владыка.
У меня был друг, который после окончания семинарии уехал служить в Самару. В то время епископом Сызранским там был Иоанн (Снычев). Я приехал к нему на прием, и владыка принял меня в свой клир. Он предложил мне стать священником в Никольском храме города Мелекес, ныне Димитровград, Ульяновской области. В то время Ульяновская епархия входила в Самарскую. 17 февраля 1972 года меня рукоположили во священника.
Условия службы были тяжелые. За год до моего приезда комсомольцы сожгли большой молитвенный дом. На три района было всего два храма. Приспособили для церкви маленький частный домик. Там и служили каждый день. Один выходной только был. Вскоре родился второй ребенок – сын Сережа. Я продолжал заочное обучение в Академии. Надо было писать кандидатскую работу. А я настолько был загружен на приходе, что практически не имел возможности даже готовиться к сессии. Поэтому понял, что работу здесь не напишу и учебу не закончу. Тогда я попросил у владыки Иоанна благословение ехать в Лавру заканчивать учебу. Владыка отпустил меня, скрепя сердце. Супруга поехала со мной, а детей взяли к себе на время ее родители.
Академию я успешно окончил. Написал работу на «отлично». На ее основе даже книгу потом издали «Троице-Сергиева обитель в истории Русской Церкви и государства». Несколько экземпляров есть в библиотеке рязанской православной духовной семинарии и в областной библиотеке имени Горького.
Мне очень хотелось служить под омофором владыки Симона. Тем более на тот момент он был уже в Рязани. Я приехал к нему, а владыка Иоанн никак не хотел меня отпускать: «Ты в учебной командировке был, поэтому возвращайся обратно».
Владыка Симон сказал мне: «Братец, надо смиряться и исполнять послушание. Послужи пока там. Может, владыка тебя позже отпустит».
Меня отправили в Сызрань на служение в Казанский собор. Приход там большой, храм очень красивый, но мира не было среди духовенства. Все время шли какие-то нестроения между батюшками. Служить было тяжело. Я молился и через год снова обратился к владыке Иоанну с просьбой отпустить меня в Рязань. На этот раз он согласился. Однако место, которое изначально обещал мне владыка Симон, было уже занято, и он отправил меня в Сасово, где я год прослужил в Казанском храме. Затем в 1978 году владыка перевел меня в Рязань, в Борисо-Глебский собор. Там служили протоиерей Александр Буров, братья Смирновы – отец Иоанн (впоследствии архиепископ Глеб) и протодиакон Павел, отец Авель (Македонов)– будущий наместник Иоанно-Богословского монастыря в селе Пощупово. Я часто обращался к нему за духовным советом. У него был дар слезной молитвы. Многие люди ехали к отцу Авелю за поддержкой и получали по его молитвам духовную помощь и наставления.
В Борисо-Глебском соборе я прослужил 14 лет: был ключарем, потом настоятелем. В Рязани у нас родилась третья дочка Ангелина. Владыка Симон был ее крестным отцом.
– Отец Анатолий, Вы служили в Борисо-Глебском соборе в тяжелые для православных людей времена . Провокации со стороны светской власти были не редкостью. Но несмотря ни на что верующие стремились в храм. Как люди встречали большие церковные праздники, когда это было опасно и трудно?
– В советские годы православная вера держалась в основном на людях старшего поколения, которые знали церковные порядки и старались их соблюдать. Помню, на ночную Пасхальную службу в храм было попасть не просто. Сотрудники милиции окружали территорию, делая вид, что охраняют ее от пьяных. А на самом деле у них была еще одна задача – следить, чтобы ни дети, ни молодежь не попали на Богослужение. Пропускали в основном стариков – с них все равно взять нечего. Певчих и диаконов приходилось встречать у ворот и объяснять стражам «порядка», что без этих людей служба не состоится. Куличи испечь в то время могли позволить себе не все. Люди покупали так называемые «Весенние кексы» и шли их освящать в Великую субботу.
Когда я учился еще в семинарии, к нам на Пасхальную службу в Лавру приехала целая электричка безбожников – молодых людей, которые хотели сорвать Богослужение. Они устроили качку в храме, включили транзисторы и запели «Катюшу», а протодиакон с народом пел «Символ веры». Это были времена после правления Хрущева. Потом постепенно волнения затихли и к верующим стали относиться спокойнее. Сложные, конечно, были времена, но с Божией помощью мы их пережили.
– Что отличало вас, семинаристов тех лет, от современных студентов духовных школ?
– Раньше ребята поступали в семинарию по призванию. Чтобы ступить на духовную стезю, надо было иметь мужество, твердость, уметь отстаивать свою позицию, претерпевать соблазны и искушения. Человек понимал, на что идет, и делал сознательный выбор.
А сейчас, к сожалению, бывают случаи, что ребятам податься некуда и они думают: «А не пойти ли в семинарию?» Безусловно, все люди разные. Но если уж человек решает посвятить свою жизнь служению Богу, то он, в первую очередь, должен иметь искреннюю веру и чистую совесть, внимательно и с любовью относиться к людям, вникать в их нужды и проблемы, помогать мудрым советом и добрым словом.
– Что Вы считаете главным в жизни священника?
– Это ответственность, которую он несет перед Богом за свою паству. Священник должен жить так, чтобы люди, глядя на него, учились добру. А еще одно из самых главных качеств пастыря, на мой взгляд, это верность выбранному пути. К сожалению, в наше непростое время не все проповедники выдерживали давление советской власти, колебались в вере и отходили от Церкви. Одним из таких священников был протоиерей Александр Осипов – известный богослов, профессор ленинградских духовных школ. Он в нарушение церковных правил вступил во второй брак, за что был запрещен в служении и перешел в стан гонителей веры, взял на себя обязанности лектора-атеиста. Что могло заставить человека решиться на такой шаг и порвать с религией?
Аналогичный пример был и в Рязани. В одном из номеров «Богословского вестника» опубликовали статью о священнике, который жил в эмиграции в Китае, получил три образования, потом вернулся на Родину, скрывал свой духовный сан, получил офицерское звание лейтенанта, работал переводчиком в спецслужбах, потом занимался научной работой. Но когда выяснилось, что он имеет духовный сан, его тут же рассчитали. Этот священник служил в Зимаровской церкви Захаровского района, был арестован. После освобождения служил в Скорбященском храме Рязани. Пытался незаконно оформить прописку, устроившись в качестве сезонного рабочего в совхозе «Коммунар» Московской области. Видимо, страх перед властями и подтолкнул священника к публичному разрыву с Церковью и отречению от Бога. В статье «Богословского вестника» было указано, что впоследствии священник раскаялся, и его якобы восстановили в сане. Но, насколько мне известно, эта информация не соответствует действительности. Сотрудники епархии, которые в то время работали, рассказывали мне, что подобных указаний от священноначалия не поступало.
Были и другие примеры, когда люди стояли перед выбором. Помню, когда я служил еще в Архангельске диаконом на приходе, к нам ходил молиться в пиджаке бывший священник отец Андрей Лебедев. Родом он из Ярославля. До Великой Отечественной войны его репрессировали и сослали к нам на север в Архангельск. Потом срок ссылки закончился, отца Андрея реабилитировали. Владыка Никон предлагал ему восстановиться в священном служении, но тот отказался, мол, дети не одобряют. Люди жили как на волнах: одни репрессии закончились, потом после сталинской передышки начались хрущевские гонения на Церковь. Все жили в страхе и не были уверенны в завтрашнем дне. Отец Андрей от Бога, конечно, не отказался, но служить у Престола уже не решался.
Я знал еще одного человека, который закончил Ленинградскую Духовную академию, но побоялся принимать священный сан. От Бога не отказался и всю жизнь иподиаконом. Каждый делает в жизни свой выбор.
Однажды пришел ко мне преподаватель вуза, у которого отец был священником, чуть ли не исповедником веры. Шел конец 1970-х годов, когда в учебных заведениях активно изучался ленинизм и атеизм. Как же можно чаду репрессированного священника преподавать студентам такие предметы? Но я не мог этому человеку сказать: откажись и уходи из вуза. Он сам должен был выбирать: или религиозное мировоззрение с верой в Бога или карьера. Человек погнался за карьерой, не захотел терять вузовскую зарплату и почетное положение в обществе.
Для меня одним из примеров подвига веры был мой дед. Он тоже стоял перед выбором – идти в колхоз и отказаться от Бога или отправляться в ссылку на верную смерть. И он выбрал второй путь…
– Отец Анатолий, в 1992 году Вам поручили восстанавливать в Рязани Вознесенский храм, разрушенный после 1917 года. Как происходило его возрождение?
– Храм был в плачевном состоянии. Своды с куполом разрушены, колокольня снесена. Целый год пришлось добиваться, чтобы нам передали сохранившееся здание, в котором находилась автошкола ДОСААФ. Проект реставрации храма делали в Москве. Денег не было. Мы ходили по соседним домам с коробочкой для пожертвований. Сначала жители неохотно откликались. Но когда увидели, что храм потихоньку начал реставрироваться, стали более активно нам помогать. Принимали пожертвования и от авторитетных людей, которых в то время «крутыми» называли. Раньше, например, купцы свой первоначальный капитал неправедным путем добывали, а потом всю жизнь каялись, храмы строили. И Церковь таких людей не отвергала. Поэтому и мы не отталкивали подобных людей, приходивших к нам с покаянием.
При Вознесенском храме мы построили крестильный храм в честь Космы и Дамиана с купелью для взрослых. Мы не только свой приход обустраивали, но и другим храмам помогали. Например, Казанскому в селе Голенчино, храму в честь Великомученика и Целителя Пантелеимона в Рязанском геронтологическом центре имени Мальшина. К Вознесенскому приходу приписан храм Иоанна Кронштадтского при городской клинической больнице №4.
– А еще четверть века Вознесенский храм окормляет Рязанский Дом ребенка, который в этом году отпраздновал столетие. Как развивалось это сотрудничество?
– Отношение к визитам батюшек было разное и зависело во многом от руководства учреждения. Сначала к нам относились настороженно. Но год за годом сотрудничество расширялось и укреплялось. С особой теплотой всегда вспоминаю главврача Дома ребенка Татьяну Александровну Гросс. Она приняла нас со всей душой, так как ей тоже нужны были помощники, и главное она хорошо заботилась о детях. Она сумела отстоять дачу в селе Сушки Спасского района, куда вывозили ребят на отдых на все лето. В летних переездах участвовали и наши прихожане. В первые годы нам приходилось массово крестить детей. Это была одна из главных задач. В первый раз таинство совершали над сотней воспитанников Дома ребенка. К сожалению, до этого бывало, что дети умирали некрещенными. Тогда у меня душа больше всего болела. Со временем для нас выделили небольшую крестильную комнату. Мы ее оборудовали всем необходимым.
Периодически привозили для воспитанников продукты, одежду. Это сейчас у Дома ребенка много шефов, а в начале 90-х годов мы были одними из немногих, кто приходил сюда. Нынешний главный врач Дома ребенка Елена Шатская также всячески нас поддерживает.
Мы создали при Вознесенском приходе благотворительное общество во имя святых чудотворцев бессребреников Космы и Дамиана, которое уже четверть века занимается духовным окормлением и помощью детям-сиротам.
Также наше общество в течение ряда лет духовно опекает Центр содержания несовершеннолетних правонарушителей. Там находятся дети с трудной жизненной ситуацией. Мы с ними проводим беседы, исповедуем и причащаем их.
Еще мы опекаем клубы инвалидов Советского и Железнодорожного районов Рязани. Они к нам приходят на Богослужения, участвуют в таинствах, мы организуем для них сладкий стол. Так что, слава Богу, благотворительная деятельность у нас идет на приходе успешно.
– Вы были первым ректором Рязанского духовного училища . С какими трудностями приходилось сталкиваться?
– Сначала я был в должности ректора всего полгода, так как в 1992 году мне поручили восстанавливать в Рязани Вознесенский храм и организовывать там приходскую жизнь. Но по благословению владыки Симона с 1999 по 2003 год мне снова пришлось стать ректором училища после отца Петра Кравцова. Здесь пришлось столкнуться с проблемой дисциплины. Несколько человек сразу пришлось исключить за поведение, несовместимое с пребыванием в духовной школе. До моего назначения училище было трехгодичным. Когда я пришел на должность ректора, оно стало четырехгодичным, и обучение пошло по семинарской программе.
Со временем открылась школа регентов-псаломщиков, которая стала впоследствии основой для создания Епархиального женского духовного училища.
Деньги на нужды училища практически никто не выделял. Мы ездили по селам и деревням с протянутой рукой, просили продукты для воспитанников.
Кто картошку давал, кто капусту. Основные расходы на содержание духовного училища легли на Вознесенский приход.
– Какие годы были для Вас самыми счастливыми?
– Это годы учебы в Московской духовной семинарии и Академии. Это время, когда формировалось мое христианское мировоззрение, когда рядом были опытные духовные наставники, которые своей жизнью показывали нам достойный пример. А еще годы детства. Они тоже самые счастливые, хотя время было тяжелым и трудным.
Половина моей жизни прошла в Рязани. Здесь, как я уже говорил, родилась моя третья дочка. Сейчас у меня 15 внуков, трое из них – студенты, а самому младшему полтора года. Это мое большое счастье. Старшая дочь была замужем за священником, но, к сожалению, овдовела. Мой сын, протоиерей Сергий, служит сейчас настоятелем Богоявленского храма в поселке Борки.
Всех своих детей и духовных чад я старался воспитывать в вере и благочестии.
Как учил нас владыка Симон, самое главное качество для христианина – это чувство ответственности. И считаю также, что кроме веры в Бога христианин должен и жить по вере. Чтобы его слова и дела не расходились – за что Господь в Евангелие часто обличал фарисеев и законников. У праведного Иоанна Кронштадтского есть известный труд «Моя жизнь во Христе». По сути это не только название книги, а стремление всей его жизни, которую отец Иоанн проводил на основании заповедей Христовых. Вот на что мы должны ориентироваться. Это я говорю и своим детям, внукам, и своим прихожанам. А еще напоминаю о выборе, перед которым Господь рано или поздно ставит каждого из нас. И дай Бог, чтобы этот выбор был созвучен с волей Божией и Его произволением.

Интервью взяла Вероника Шелякина

Фото 1. Встреча митрополита Ювеналия у Борисо-Глебского собора. День славянской письменности и культуры. 24 мая 2000 г.

Фото 2. 20-летие окончания Московской духовной Академии. Возглавляет богослужение митрополит Онуфрий, ныне Предстоятель Украинской Православной Церкви. 1996 год. О тец Анатолий третий справа

Фото 3. После богослужения в Иоанно-Богословском монастыре в селе Пощупово. 21 мая 1989 год. Отец Анатолий третий слева во втором ряду

Фото 4. В медицинском колледже г. Рязани. Протоиерей Дмитрий Смирнов после беседы с учащимися. Декабрь 2014 год. Отец Анатолий третий слева

Фото 5. Епископ Савва и протоиерей Анатолий у могилы владыки Симона. 1.09.2011

Фото 6. Вознесенский храм после реставрации. 2000 год

Фото 7. Учащиеся Рязанского духовного училища вместе с ректором отцом Анатолием на Пасхальном приеме у митрополита Симона. 2002 год

Фото 8. Диаконская хиротония студента I курса Московской духовной Академии Анатолия Лазарева. 29 марта 1970 год

Фото 9. Во время освящения Христорождественского собора в Рязанском кремле Святейшим Патриархом Алексием II. 2002 год

Фото 10. Здание Архангельского духовного училища XIX века, где учился праведный Иоанн Кронштадтский. В советское время здесь располагалась школа №8, в стенах которой учился Анатолий Лазарев